Спикерами круглого стола выступили вице-президент ФПА РФ, президент Адвокатской палаты Воронежской области, доктор юридических наук, профессор О. В. Баулин, заведующий кафедрой гражданского права и процесса Воронежского государственного университета, доктор юридических наук, профессор Е. И. Носырева, Т. Н. Сафронова (кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и процесса ВГУ), О. А. Поротикова (кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и процесса ВГУ, арбитр МКАС при ТПП РФ, профессиональный медиатор), Д. Б. Врачев (председатель квалификационной комиссии Адвокатской палаты Воронежской области, заведующий филиалом «Адвокатская контора Врачева Д. Б.»), И. А. Сенцов (преподаватель кафедры гражданского права и процесса ВГУ, заведующий филиалом ВОКА Адвокатская контора «Маклаков, Сенцов и партнеры», член квалификационной комиссии АПВО), О. И. Величкова (кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и процесса ВГУ, заведующий филиалом ВОКА «Адвокатская контора «Величкова и партнеры»», профессиональный медиатор), И. А. Татарович (управляющий партнер Адвокатского бюро «Шлабович, Татарович и партнеры», член совета АПВО, арбитр МКАС при ТПП РФ, профессиональный медиатор). Модератором мероприятия выступил И. А. Сенцов.
Открывая заседание Круглого стола, вице-президент ФПА РФ, президент Адвокатской палаты Воронежской области О. В. Баулин подчеркнул, что вопрос о вознаграждении является одним из наиболее важных для практикующих юристов вне зависимости от трактовки природы соглашения об оказании юридической помощи – как договора об оказании услуг или договора поручения. Условия о вознаграждении относятся к числу существенных условий данного договора, но одновременно они порождают и целый ряд проблемных вопросов, которые требуют разумного подхода к их решению.
Профессор Е. И. Носырева отметила плодотворный характер сотрудничества между представителями науки и практики – между кафедрой гражданского права и процесса Воронежского государственного университета и Адвокатской палатой Воронежской области. Она указала на значимость обсуждаемой темы для адвокатуры и института представительства в целом.
Начиная дискуссию, О. В. Баулин указал, что среди практикующих юристов предлагаются различные методики определения размера гонорара, которые не всегда находят поддержку и понимание в адвокатском сообществе. Это обусловлено тем, что условие о вознаграждении должно определяться на основе принципа свободы договора, но, в то же время, у него должны быть объективные критерии. Найти их можно с помощью положений Кодекса профессиональной этики адвоката, который закрепляет не только положение о том, что гонорар определяется соглашением сторон, но и учитывает объем и сложность работы, продолжительность времени, необходимого для ее выполнения, опыт и квалификацию адвоката, срок и степень срочности выполнения работы, а также возможность определения гонорара успеха. В феврале 2024 года состоялось интересное определение Верховного Суда РФ по делу компании «Эрнст Энд Янг (СНГ) Б. В.», в котором было указано: «при этом необходимая при исполнении договора степень заботливости и профессионализма консультанта не может быть одинаковой для исполнителя, квалификация и опыт которого соответствуют ординарной степени навыков и умений, и для консультанта, позиционирующего себя в качестве профессионала высокой квалификации, имеющего опыт решения сложных задач, стоимость услуг которого в связи с этим, как правило, является более высокой». Данный кейс вызвал недоумение в юридическом сообществе в связи с тем, что в нем, по сути, предлагается классификация консультантов. При этом дело отличается сложным характером, поскольку компания «Эрнст Энд Янг (СНГ) Б. В.» приняла на себя, в том числе, обязательства по реализации довольно непростой задачи – подготовку локального нормативного правового акта о порядке списания расходов.
В практике Верховного Суда РФ наблюдаются некоторые противоречия относительно подходов к применению статей 100 ГПК РФ и 110 АПК РФ, которые определяют порядок возмещения судебных расходов на основе критерия разумности. Пункт 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21 января 2016 г. № 1 комментирует их применение следующим образом: «разумность судебных издержек на оплату услуг представителя не может быть обоснована известностью представителя лица, участвующего в деле». При этом под «известностью», по сути, понимаются те же опыт и квалификация представителя. Таким образом, мы можем наблюдать разность подходов законодателя, конкретной судебной практики и руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда РФ. Можно констатировать, что за последние десять лет в структуре профессиональных рисков современного юриста и адвоката, помимо дисциплинарных и рисков уголовного преследования, появилась целая группа разного рода цивилистических рисков – риск взыскания так называемой «неотработанной» части гонорара за оказание юридической помощи, риск возмещения убытков, риск оспаривания сделок по общегражданским и банкротным основаниям, риск снижения судебных расходов.
Таким образом, вся система данных рисков ориентирует профессиональное сообщество на то, что и к определению размеров гонорара, и к определению возмещения судебных расходов надо относиться очень серьезно и обстоятельно. Среди проблем, вызывающих противоречия в судебной практике, можно назвать пункт 3.2 Постановления Конституционного Суда РФ от 23 января 2007 года, квалифицирующий деятельность адвокатов по оказанию юридической помощи как «правовые услуги».
Между тем, О. В. Баулин подчеркнул, что применительно к договору возмездного указания услуг говорят о том, что цель договора реализуется в отношении его сторон – заказчика и исполнителя. А цель договора об оказании юридической помощи на это совершенно непохожа – она всегда реализуется в отношениях с третьими лицами. Подразумевается, что сами действия в результате договора об оказании юридической помощи будут реализованы именно в отношениях с третьими лицами. А это означает выход на совершенно иные виды гражданско-правовых договоров.
20 мая 2024 года Приказом Министерства юстиции РФ был утвержден Стандарт об оказании бесплатной юридической помощи, в котором критерием качества называется удовлетворенность лица, обратившегося за оказанием юридической помощи. Если мы говорим о договоре возмездного оказания услуг, то данный критерий качества следует признать верным. Вопрос о возможности распространения данного критерия на оказание юридической помощи – довольно сложный и спорный. Правовая ситуация, в рамках которой осуществляет консультирование и представительство юрист, была создана отнюдь не им. И удовлетворенность лица, обратившегося за юридической помощью, практически всегда связана с той правовой ситуацией, в которой он оказался. Результаты оказания юридической помощи также зависят от третьих лиц – поведения контрагентов, выносимых судебных актов.
Согласно правовой позиции Федеральной палаты адвокатов РФ от 20 января 2020 года, «проведение практического исследования в данной области потребует от исследователя (оценщика) не только весьма глубоких профессиональных познаний, но и анализа существенного объема неочевидной информации, значительная часть которой может оказаться объективно недоступной в силу положений Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» об адвокатской тайне».
О. В. Баулин отметил, что при оценке разумности адвокатского гонорара следует учитывать данную «вуаль представительства», за которой может скрываться довольно внушительный объем работы, включая опросы адвокатом множества лиц и его неоднократные консультации с различными специалистами.
Все перечисленные выше нюансы цивилистической доктрины и судебной практики адвокатам следует учитывать при определении размера гонорара во избежание возможных последующих споров и негативной дисциплинарной практики.
В продолжение дискуссии доцент кафедры гражданского права и процесса ВГУ Т. Н. Сафронова обратилась к правовой природе действий адвоката по оказанию юридической помощи. Она указала на сложившееся в адвокатском сообществе убеждение об особой природе договора об оказании юридической помощи, среди основных аргументов которого часто называют наличие специального субъекта (адвоката), взаимодействие с публично-правовой сферой, пассивная роль (беспомощность) другой неквалифицированной стороны (доверителя) и иные. Вместе с тем, по мнению Т. Н. Сафроновой, с учетом всех возможных аргументов, отношения между адвокатом и доверителем все же относятся к числу поименованных гражданско-правовых договоров. Вопрос наименования сторон является довольно надуманным аспектом, «беспомощность» стороны имеет место, по сути, в любом договоре об оказании услуг, и сама идея «помощи» не противоречит концепции услуги.
Применительно к действиям в процессе оказания юридической помощи можно говорить о создании состояния неовеществленного блага, достигнутого в процессе оказания услуги. Часть действий адвоката, перечисляемых в статье 2 Закона об адвокатуре (по консультированию и составлению документов правового характера), подпадает под категорию оказания услуг и может регулироваться главой 39 Гражданского кодекса РФ, а другая часть, когда законодатель упоминает действия адвоката по представительству, по своей природе соответствует договору поручения (глава 49 Гражданского кодекса РФ). Таким образом, деятельность адвоката по своей природе соответствует сразу двум договорным моделям.
По мнению Т. Н. Сафроновой, оценка качества деятельности адвоката также оправдана с правовых позиций. В том числе и в представительской модели отношений можно выделить ситуации, когда доверитель вправе ожидать результата и рассчитывать на его достижения (действия адвоката, направленные на регистрацию права собственности), и ситуации, где важно само приложение усилий, а конкретного результата ожидать нельзя (судебное представительство). Такое разделение имеет значение для распределения бремени доказывания в случае инициирования механизма привлечения адвоката к ответственности. В случае ожидаемо результативных действий невозможность достижения результата в конкретном случае должен доказать адвокат, в то время как в случае невозможности достижения результата бремя доказывания должно быть возложено на доверителя. Подобные идеи ранее были заложены логикой Высшего Арбитражного Суда РФ о разграничении договоров.
В продолжение дискуссии О. В. Баулин подчеркнул, что большинство действий адвоката все же связаны с представительством. Под договор оказания услуг подпадает только консультирование в чистом виде. И заключаемое с адвокатом соглашение отличается особенностями. В деятельности адвоката присутствуют публично-правовые элементы, на которые обращает внимание в том числе и Конституционный Суд РФ. Поэтому указание на адвоката как на сторону соглашения все же является условием договора. С предметом соглашения могут быть различные нюансы. И если четко не определен предмет соглашения, то адвокат тем самым совершит дисциплинарный проступок. Определить предмет соглашения как «защиту по уголовному делу» будет верно с точки зрения цивилистики, но с позиции дисциплинарных требований это будет означать обязанность адвоката осуществлять защиту по уголовному делу вплоть до Верховного Суда РФ.
Доцент кафедры гражданского и процесса ВГУ О. А. Поротикова продолжила дискуссию в контексте оценки качества оказываемой адвокатом юридической помощи. Она отметила, что даже если отнести договор об оказании юридической помощи к непоименованным, то согласно нормам Гражданского кодекса РФ к нему надо будет применять аналогию закона и использовать наиболее близкие договорные конструкции, которыми в силу своей природы будут являться все тот же договор об оказании услуг и договор поручения. Объяснение договора через его некий «комплексный» характер не дает ничего по существу и в любом случае требует выхода на конструкцию определенного договора.
Подходы к определению предмета договора могут быть разными, но когда его предметом является деятельность (как это имеет место в случае с оказанием адвокатом юридической помощи), то определение качества и его оценка в таких договорах в принципе всегда вызывает большие сложности. Это особенно справедливо в тех случаях, когда результат неовеществлен.
О. А. Поротикова заметила, что критерии возмещения судебных расходов нельзя смешивать с критериями оценки деятельности (услуг) представителя. Они пересекаются между собой, но не отражают друг друга зеркально. Главным критерием в настоящее время становится информированность доверителя об объеме и характере действий адвоката, о пределах его возможных действий и о вероятной невозможности последующего полного взыскания выплаченного адвокату вознаграждения в судебном порядке. Выработка стандартов качества оказания услуг возможна и в целом в рамках гражданско-правового регулирования, и по отношению к юридическим услугам непосредственно. Одними из критериев должны являться затраченное адвокатом время и его статус в профессиональном сообществе. Это влияет на определение размера вознаграждения адвоката, но не на взыскание судебных расходов. В связи с этим сформулированные критерии определения размера вознаграждения важны для последующего взыскания их в судебном порядке.
О. В. Баулин, возвращаясь к вопросу о качестве юридических услуг, подчеркнул принципиальное различие плоскости оценки данного качества и плоскости оснований дисциплинарной ответственности адвоката. Он отметил, что в Кодексе профессиональной этики адвоката перечислены основания, при соблюдении которых у адвоката возникает право на гонорар – это честное, разумное, добросовестное, квалифицированное, принципиальное, своевременное исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителем. При их несоблюдении обычно ставится вопрос о дисциплинарной ответственности адвоката. Однако за последние 6 лет, согласно всероссийской статистике, по основанию ненадлежащего исполнения обязанностей перед доверителем был прекращен статус немногим более 40 адвокатов. Требований к качеству здесь искать нельзя, поскольку это грубое, явное нарушение обязанностей перед доверителем. Возникает вопрос, где же искать критерии оценки качества. По мнению О. В. Баулина, они лежат в оценке последовательности действий адвоката. Субъекты, работающие на юридическом рынке и реализующие конституционное право граждан на получение юридической помощи, должны получать представление о критериях качества оказываемых услуг из соответствующих стандартов, утвержденных в публично-правовом порядке. Качество юридических услуг не определяется удовлетворенностью доверителя или отсутствием жалоб на адвоката (как это предлагает определять Министерство юстиции РФ). Качество оказанных адвокатом услуг – это именно последовательность действий адвоката в соответствии с Кодексом профессиональной этики и принятыми стандартами, число которых со временем будет увеличиваться.
Д. Б. Врачев в развитие дискуссии обратился к сложной ситуации разрешения вопросов о вознаграждении в случае расторжения договора между адвокатом и доверителем. Он отметил, что в данном случае обязательно составление трех документов: дополнительного соглашения в простой письменной форме, акта подведения итогов работы и оказанных услуг с подробным перечислением всего, что было сделано адвокатом в рамках соглашения, и кассового ордера или платежного поручения. В любом случае часть средств, уплаченных доверителем, адвокат должен будет ему возвратить, но возникает сложный вопрос – в каком именно объеме. Согласно общей позиции адвокатского сообщества, этот объем определяет сам адвокат. Критерии определения объема не установлены, но, по мнению Д. Б. Врачева, предложенные ранее О. В. Баулиным критерии оценки качества юридических услуг могут быть полезны и в данном случае. Это, в том числе, объем и сложность работы, продолжительность затраченного времени, степень срочности работы. Критерии опыта и квалификации могут быть учтены адвокатом, но на практике при разрешении вопросов в судебном порядке они, скорее всего не будут учтены судом.
Акт подведения итогов желательно подписывать еще до подписания с доверителем расторжения соглашения об оказании юридической помощи, и наиболее полным образом перечислять в нем все виды действий – проведение консультаций, составление документов, достигнутые промежуточные положительные результаты для доверителя (например, удовлетворение судом ходатайства адвоката о принятии обеспечительных мер), высчитывать и указывать там сумму фактически отработанного адвокатом гонорара и прописывать, что в этой части доверитель к адвокату претензий не имеет. Составление такого документа в дальнейшем обезопасит адвоката от дальнейших претензий со стороны доверителя. Практика квалификационных комиссий адвокатских палат показывает, что отказ адвоката возвратить часть гонорара доверителю в случаях расторжения соглашения об оказании юридической помощи чаще всего заканчивается прекращением статуса адвоката. Суды в подобных спорах, как правило, становятся на сторону доверителя. Причины этого заключаются в том, что адвокаты не представляют никаких документальных подтверждений оказанных ими доверителям услуг. Поэтому на подробную документальную фиксацию осуществляемых адвокатом в интересах доверителя действий следует обращать особое внимание в процессе осуществления адвокатской деятельности, не дожидаясь возникновения спорных моментов.
И. А. Сенцов, продолжая дискуссию, отметил ряд доктринальных и практических аспектов взыскания судебных расходов на оплату услуг представителя за оказанную правовую помощь в гражданском и арбитражном судопроизводстве. В настоящее время сложился устоявшийся подход их взыскания не в полном объеме, а в разумных пределах. Начало ему в гражданском судопроизводстве было положено еще в 1995 году. В арбитражном судопроизводстве до 2002 года механизма взыскания судебных расходов вообще не было, чему способствовала позиция Высшего Арбитражного Суда РФ. Таким образом, единое правило о возможности взыскания судебных расходов в процессуальном порядке в рамках ГПК РФ и АПК РФ возникло с 2002 года, и оно также ограничивается разумными пределами. В Определении Конституционного Суда РФ 21 декабря 2004 года было разъяснено, что установление таких пределов обусловлено необходимостью защиты от необоснованного завышения расходов на оплату услуг представителя и установлением баланса между интересами истца и ответчика. Основные проблемы связаны в данном случае не с установлением соответствующего подхода, а с практикой его применения.
Механизм обращения в суд в целом является устоявшимся. Сторона обращается в суд в рамках имеющегося производства по делу в течение трех месяцев с момента внесения последнего судебного акта по делу. С критериями определения разумности дело обстоит сложнее. Впервые данные критерии были установлены в Информационном письме Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13 августа 2004 года, где была указана, в том числе, сложившаяся в регионе стоимость оплаты услуг адвокатов. Это послужило основой для утверждения советами региональных адвокатских палат минимальных ставок вознаграждения за оказываемую адвокатами юридическую помощь. Понятие «разумных расходов на оплату услуг представителя» было определено Постановлением Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 21 января 2016 года. И. А. Сенцов отметил, что в настоящее время с сожалением приходится констатировать, что суд при определении сумм подлежащих взысканию судебных расходов на оплату услуг представителя ориентируются не на сложившуюся в регионе стоимость данных услуг, а на собственную практику взыскиваемых сумм судебных расходов. Периодически эта практика вносит негативные для адвокатского сообщества новшества, как это, к примеру, произошло с вынесением Определения Судебной коллегией по экономическим спорам Верховного Суда РФ 9 декабря 2022 года.
Еще в 2004 году Конституционный Суд РФ определил, что уменьшение суммы взыскиваемых судебных расходов не является общим правилом и должно носить исключительный характер. Но практически сразу Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ сформировали почти прямо противоположные позиции, установив, что суды могут по своей инициативе уменьшать сумму взыскиваемых расходов на оплату услуг представителя. При этом бремя доказывания разумности понесенных расходов на практике возлагается на заявителя. А сложившаяся устойчивая практика уменьшения сумм взыскиваемых расходов на оплату услуг представителя свидетельствует о том, что фактически действует презумпция неразумности данных расходов и, как следствие, презумпция недобросовестности заявителя.
В ближайшее время изменения практики взыскания судебных расходов в положительную для адвокатского сообщества сторону ожидать не приходится. Такие изменения могут быть внесены только законодателем. И. А. Сенцов отметил, что на практике основания для уменьшения сумм взыскиваемых расходов часто судам дают сами адвокаты, когда они не представляют необходимых подтверждающих судебные расходы документов. К числу таковых, в том числе, следует относить представление адвокатом суду отчета о затраченном времени, который может способствовать увеличению сумм взыскиваемых судебных расходов.
О. И. Величкова обратила внимание на особые ситуации в сфере семейных споров, когда во взыскании судебных расходов могут отказать полностью. Она проанализировала кейс, когда в 2021 году было подано исковое заявление о разделе общего имущества супругов, давно состоявших в браке и имеющих значительное количество общего имущества. В процессе рассмотрения дела неожиданно для доверительницы был обнаружен тот факт, что ее муж расторг с ней брак еще в 2008 году и в том же году успел заключить брак с другой женщиной. С учетом открывшихся обстоятельств было принято решение подать апелляционную жалобу на решение о расторжении брака и ходатайство о восстановлении пропущенного срока на обжалование. Поскольку за давностью срока материалы гражданского дела о расторжении брака уже были уничтожены, предмет доказывания по делу был значительно усложнен. В общей сложности по первой и апелляционной инстанции состоялось 7 судебных заседаний. В восстановлении пропущенного срока отказали, в связи с чем бывший супруг обратился с заявлением о взыскании судебных расходов по данному делу на сумму 176 500 рублей. Суд первой инстанции взыскал судебные расходы на сумму 125 500 рублей, апелляционная инстанция снизила ее до 111 500 рублей. На основании поданной кассационной жалобы суд кассационной инстанции пришел к неожиданному выводу, что судебные расходы по данному делу вообще не должны были взыскиваться. В качестве доводов были использованы пункты 18 и 19 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 21 января 2016 года, но за основу был взят довод о том, что судебные издержки возмещаются при разрешении судами материально-правовых споров. В данном случае спор носил исключительно процессуальный характер и был связан с восстановлением срока. Таким образом, в судебной практике встречаются ситуации, когда суд может полностью отказать в возмещении судебных расходов по формальным основаниям.
И. А. Татарович в завершение дискуссии обратился к положительному опыту взыскания судебных расходов на оплату услуг представителя, рассмотрев правила и рекомендации, обеспечивающие взыскание максимально возможных сумм: 1) адвокат должен думать о возможном взыскании судебных расходов уже при заключении соглашения с доверителем, формулируя предмет соглашения максимально конкретно с перечислением подробного перечня действий (при необходимости совершения дополнительных действий, сверх перечисленных, следует заключать об этом дополнительные соглашения); 2) в случае выполнения нескольких поручений доверителя по каждому из них нужно заключать отдельное соглашение или дополнительное соглашение к общему (например, в случае абонентского обслуживания); 3) следует подробно, желательно под роспись разъяснить доверителю, что все понесенные им расходы на оплату услуг адвоката полностью он взыскать не сможет, поскольку на практике снижение сумм судебных расходов осуществляется даже при расчете их по минимальным ставкам вознаграждений адвокатов; 4) в соглашении желательно указывать перечень лиц, оказывающих юридическую помощь доверителю, в том числе, условие о возможности привлечения иных лиц по согласованию с доверителем. На практике это нередко происходит, а без указания в соглашении – служит основанием для снижения взыскиваемых сумм судебных расходов; 5) необходимо закрепить в соглашении расценки на оказание юридической помощи применительно к совершению конкретных действий адвоката (а при необходимости – и иных сотрудников адвокатского образования); 6) обязательным является подробное документирование всех действий адвоката – оформление актов оказания услуг с прилагаемыми к ним отчетами об их оказании, подписанными доверителем; 7) в адвокатском производстве необходимо фиксировать ход дела в целях подтверждения длительности судебных заседаний, действий адвоката в процессе, причин отложения судебного заседания; 8) не следует заявлять заведомо необоснованных требований, а в случае понимания в ходе процесса, что в части требований будет отказано, следует самостоятельно уточнять их размер (в противном случае судебные расходы будут пропорционально снижены); 9) нежелательно заявлять о распределении судебных расходов до вынесения итогового судебного акта, в противном случае – впоследствии будет отказано в рассмотрении заявления о взыскании дополнительно понесенных судебных расходов; 10) заявление о распределении судебных расходов лучше подавать в течение 3 месяцев с момента вынесения судебного акта кассационной инстанции или по истечении срока на кассационное обжалование (если жалоба не подавалась); 11) при рассмотрении судом заявления о распределении судебных расходов необходимо занимать активную позицию (участвовать в судебных заседаниях, обосновывать размер стоимости юридической помощи, степень сложности дела и другие обстоятельства); 12) всегда следует обжаловать судебные акты, которыми снижен размер судебных расходов.
В ходе дискуссии по итогам круглого стола было выявлено множество доктринальных и практических дискуссионных аспектов механизма взыскания судебных расходов на оплату услуг представителя, возможные варианты разрешения которых в судебной практике не всегда предсказуемы. Однако общей рекомендацией для адвокатов является активная позиция в ходе рассмотрения дела и подробное, обстоятельное документирование работы с доверителем. Это позволит обеспечить более высокие суммы взыскиваемых судебных расходов на оплату услуг представителя и минимизировать профессиональные риски для адвоката.